товарищи лётчики, после взлёта вам всё расскажут. Пока долетите, уже будут готовы точные координаты, — объяснял начальник разведки.
— Нам лететь до Луркоха меньше 10 минут. Вы успеете за это время всей эскадрилье определить цели? — спокойно спросил Гнётов.
— Вы же с МиГ-21? — спросил разведчик, и Григорий Максимович утвердительно кивнул. — Вам только средства ПВО подавить надо. Зачем бомбить объекты?
— Так, нам же нужно знать, где эти средства ПВО стоят, — заметил Мендель.
— Мы и вам подскажем в воздухе.
Мда, такой расхлябанной подготовки у нас ещё не было. Вчера начались трения со штурмовиками, а сегодня к ним добавилось отсутствие нужных сведений о позициях духов.
— Есть ли у нас время выполнить разведку? — спросил Бажанян. — Это не дело, вот так идти в лоб на противника, не имея сведений. Вам это не хуже меня известно, — сказал Араратович, но начальник разведки только пожал плечами.
— Задача поставлена сверху. Плюс согласована с афганским руководством. Они предлагают атаковать Луркох сразу после авиации, — покачал он головой.
Через несколько минут споров, Бажанян принял командирское решение, что есть острая необходимость в дополнительной разведке укреплений. С этим предложением он обратился к Хрекову.
— Ну и? — спросил Афанасьев, когда Бажанян вернулся с командного пункта, где он связывался с Кабулом.
— Бесполезно. Сам маршал Кутахов согласовал эту операцию. Кстати, Павел Степанович собирается в Афганистан. Пока не сказал когда, но желает прибыть и лично контролировать проведение операции в Луркохе, — сказал Бажанян, кинув на стол свой блокнот. — Мы вас услышали, товарищ разведчик, — тихо произнёс Араратович и отпустил коллегу с мотострелковой дивизии.
Необходимые расчёты сделаны. Районы, по которым будем наносить удары, определены. Время начала операции доведено.
Нам пришлось ещё пару раз поспорить с коллегами из штурмовой авиации и только затем разойтись по своим самолётам. Когда осматривал самолёт, обнаружил, что его внешний вид слегка изменился. За ночь на него нанесли много красных звёзд, которые указывали на количество боевых вылетов на этом борту.
— Елисеевич, решил украсить? — спросил я, указывая на красные звёзды на фюзеляже.
— Да я посмотрел, у Барсова нарисованы. Его техник с первого дня ему за каждые 25 вылетов рисует. Вот и тебе решил нарисовать, — сказал Дубок, поглаживая фюзеляж. — Самолёты тоже поощрять надо. Они же, как живые.
— Согласен, — сказал я, взглянув на семь красных звёзд. — А как ты смотришь на то, чтобы и эмблему какую-нибудь нанести?
— Как у Литвак во время войны? — спросил Дубок. — Ты извини, но цветочек тебе не подойдёт сюда.
Вновь напомнил мне про цветы, Елисеевич. Опять я вспомнил вчерашний день и то, как мне достался тот самый букет хризантем. Всё никак не могу отойти от мысли, что мной так попользовались. А ведь как говорила эта принцесса, что ей с парнями тяжело и она мало кому доверяет.
— Зачем цветы? Птицу какую или хищника. Подумай, — похлопал я по плечу Дубка и полез в кабину.
— Обычно я тебя сажаю, а тут ты сам полез, — улыбнулся Елисеевич, смотря на меня словно отец на сына в первом классе.
— Конфету давай, а то, как в прошлый раз получится в Хосте, — сказал я и Дубок угостил меня своей фирменной сладостью.
Наступает время «Ч».
— Внимание, я 202й, группе 2 доложить о готовности, — запросил в эфир Бажанян, который шёл с нами старшим группы, а для меня он ещё был и ведущим в паре.
В течение нескольких секунд все наши лётчики вышли в эфир с докладом о готовности
— 216й готов, — вышел я в эфир после всех экипажей.
— Янтарь, группа 2 к запуску готова, — сказал Бажанян, и все стали ждать команды от руководителя полётами.
В это время в воздухе уже начали работать дальние бомбардировщики, которых прикрывало дежурное звено с Шинданда. Эфир второго канала боевого управления был полностью забит докладами и командами их группы.
— Внимание, группе 2, запуск, — дал команду нам руководитель полётами.
Самолёт загудел, приборы начали свою работу, а в ушах начали звучать команды на запуск штурмовикам. Их группа под номером 3 замыкает всё наше построение.
По готовности начали рулить по магистральной. Бажанян возглавляет всю нашу вереницу, а Гнетов замыкает. Периодически ставлю себе канал боевого управления операцией, чтобы знать обстановку в воздухе. Судя по крикам, Хреков недоволен медленными темпами работы дальней авиации.
— Живее можно освобождать воздушное пространство? Не одним вам нужно сегодня поработать, — ругался он на кого-то из бомбёров.
Кричи не кричи на них, а быстрее дальники точно развернуться не смогут. Такие махины маневрируют плавно и медленно. Снова возвращаюсь на стартовый канал и слышу, как нам дают команду занимать полосу.
— Ветер слева, выстраиваемся колонной пар, — дал команду Бажанян, прорулив немного вперёд.
Всё построение на полосе заняло у нас пять минут и до расчётного времени взлёта оставалось ещё достаточно, чтобы проверить расчёты.
— 202й, группе взлёт, — дал команду руководитель полётами.
— Понял. Внимание, 216й выводим, — сказал мне Бажанян.
Отклоняю рычаг управления двигателем, обороты идут вверх, и вот уже стрелка подошла к 100%.
— Готов, — доложил я, держа самолёт на тормозах.
— Паашли! — командует Араратович, и мы одновременно включаем форсаж.
Происходит толчок вперёд от включившегося форсажного режима двигателя, и я отпускаю тормоза. Взлетаем. С нашей боевой зарядкой в тонну бомб, самолёт после поднятия носа долго бежит и отрывается почти с края ВПП.
— Шасси… убрано, — сказал Бажанян, и я перевёл кран в соответствующее положение. — Влево с набором 5500.
Скорость установилась. В эфире уже слышу, как за нами взлетела следующая пара. Интервал между нами не больше 20 секунд, чтобы не растягивать строй. Вот уже вторая пара пристраивается к нам, и мы вместе следуем в назначенную точку начала боевого пути.
— Эллипс, группа 202го, иду с каплями и кассетами. Под ваше управление, — сказал Бажанян, доложив, что у нас подвешены на самолётах бомбы и разовые бомбовые кассеты РБК.
— 202й, курс расчётный, — дал нам команду ОБУшник.
Через три минуты мы в районе населённого пункта Фарах. Выполняем разворот на боевой курс и выходим на связь с авианаводчиком.
— Полог, 202й, на боевом, дайте целеуказание, — запросил Бажанян, разворачиваясь на Луркох.
Среди пустынной местности этот частокол из каменных вершин смотрелся очень необычно. Дальники отработали по этому району очень мощно — клубы пыли и дыма поднимались выше горных вершин. Примерный район удара был нами определён ещё на постановке, но ведь нужно знать точно, куда бомбить.
— Полог, 202му, на боевом, дайте целеуказание, — повторил Бажанян, но ответа не было.
— 202й, боевой курс заняли? — вышел в эфир уже Хреков.
— Точно так, Эллипс. На боевом, но цель не наблюдаем.
— 202й, вам выход во 2й район, 12й квадрат, связь с Торосом, — подсказал нам Хреков.
Я сразу начал глядеть в наколенный планшет. Для такого манёвра, нам нужно развернуться вправо и обойти склоны с южной стороны Луркоха. Фотопланшетов того района у нас не было.
— Понял, — расстроено выдохнул Бажанян. — Группе, выход правым разворотом на курс 210.
Плавно стали разворачиваться, пытаясь удерживать необходимый интервал и дистанцию. Представляю, как неудобно сейчас нашим замыкающим.
— 216й, 202му, — запросил меня Бажанян.
— Ответил.
— Есть карта? У меня нет этого района на фотопланшете.
— И не будет. Его нам не приносили.
— Вот и полетали! — выдохнул Араратович.
Я внимательно ещё раз посмотрел на карту района города Фарах, а затем и на район Луркоха. У меня закрались сомнения по поводу правильности этого разворота.
— Эллипс, 202й готов на связь перейти с Торосом, — запросил Бажанян.
Я начал нервно смотреть по сторонам. Очень странное ощущение, что совершенно не туда летим. И почему я не слышу в эфире «Грачей»?
— Торос, Торос, 202му, — стал запрашивать авианаводчика Бажанян, но в ответ снова тишина.
Если смотреть по нашему местоположению, то пора уже нам и развернуться для подхода к цели. Вот только таким большим количеством нужно работать сходу, а у нас нет ни данных о цели, ни связи с авианаводчиком.
— Торос, 202му, — запросил Бажанян.
— Отвечаю, 202й.
— Торос, 202, группой 8 единиц с каплями и кассетами, к вам для работы. Текущий курс 210, — доложил авианаводчику Бажанян.
— Вас понял. Вижу вас. С южного направления подходите. Разворот влево на курс 20, снижение 2000, работать парами. Цель — западные склоны. Ориентир — левый берег горной реки
— Понял
